Говорят, что только ошибаясь мы учимся отличать правильное от неправильного, и в области криминалистики учёным пришлось узнать это на собственном опыте — что поймать преступников, вырезая глаза, невозможно.
Рабочая теория заключалась в том, что сетчатка глаза человека может запечатлеть последнее, что он видит, зафиксировав это в светочувствительных пигментах, и что при воспроизведении последних мгновений жизни можно даже выявить убийцу. К сожалению, это не работает, но это не остановило специалистов, ведущих уголовные расследования, применить этот метод на жертвах некоторых из самых печально известных серийных убийц в истории.
Всё началось с того, что в 17 веке иезуитский священник Кристоф Шейнер (Christoph Scheiner) заявил, что заметил слабое изображение на сетчатке вскрытой им лягушки. Идея о том, что сетчатка может хранить изображение таким образом, стала известна как оптография, и именно она привлекла внимание немецкого физиолога Вильгельма Фридриха Кюйне (Wilhelm Friedrich Kühne), когда в 1870-х годах он начал свои собственные исследования.
Кюйне начал проводить эксперименты с кроликами и лягушками, подставляя их под яркие изображения, прежде чем убивать и извлекать их глаза. Затем он разрезал их и использовал химический раствор для фиксации фотоактивного пигмента родопсина, который содержится в палочках сетчатки. Целью было создать оптограмму, показывающую то, что бедное животное увидело прямо перед смертью.
«Интересно то, что одна оптограмма, похоже, изображала решетчатое окно, на которое кролик был вынужден смотреть, — объяснила историк медицины доктор Линдси Фитцхаррис (Lindsey Fitzharris) в отрывке из своего сериала на канале Smithsonian «Любопытная жизнь и смерть»/«The Curious Life and Death Of…». — Викторианцы быстро восприняли идею о том, что оптография может быть использована как инструмент в судебных расследованиях, и что изображение лица убийцы может фиксироваться в глазах несчастной жертвы.»
В современную эпоху, когда многие люди увлечены криминальными историями, идея оптографии может показаться научной фантастикой. Однако в своё время её воспринимали весьма серьёзно, и не только учёные.
«Убийцы даже начали на всякий случай выкалывать глаза своих жертв», — добавляет доктор Линдси Фитцхаррис.
Кюйне пытался повторить успех, достигнутый с глазом кролика, на человеческом глазу, применив свою технику для создания оптограммы с глаз казнённого преступника. Однако полученное изображение оказалось недостаточно чётким, чтобы быть полезным, что могло быть связано с важным различием между глазами кролика и человека.
«Возможное объяснение заключается в том, что у людей фокусная точка сетчатки — центральная ямка — составляет всего 1,5 мм в диаметре, что слишком мало для наблюдения оптограммы, — объяснил доктор Ховард Фишер (Howard Fischer) в журнале Hektoen International, посвящённом медицинским гуманитарным наукам. — У лягушек и кроликов она больше.»
В 1881 году один из бывших коллег Кюйне попытался применить оптографию на человеческом глазу, но его результаты также оказались слишком неясными, чтобы быть полезными. Однако повторяющиеся неудачи не привели к окончательной смерти оптографии. Позднее предпринимались попытки создавать оптограммы, фотографируя глаза умерших людей.
В 1888 году полиция, по всей видимости, также пыталась сделать оптограмму с глаз Мэри Джейн Келли (Mary Jane Kelly), жертвы убийства, надеясь, что орган зрения женщины мог запечатлеть лицо серийного убийцы Джека-Потрошителя. Однако, если это действительно было сделано, то к какому-то действительно положительному результату данные действия точно не привели. Оптограмма также была представлена в качестве доказательства в деле об убийстве 1914 года, как сообщает Американская академия офтальмологии.
Сегодня оптограммы больше не представляют в качестве судебных доказательств, но эта идея сохранила свою популярность в научной фантастике. От взгляда на решётчатое окно приговорённого к смерти кролика до некоторых из самых известных серийных убийц в истории и сюжета фильма Ламберта Хиллиера (Lambert Hillyer) «Невидимый луч»/»The Invisible Ray» (1936) — идея, зародившаяся в глазу вскрытой лягушки, прошла долгий путь.
