В прошлом месяце более 100 миллионов человек посмотрели кровавое шоу от Netflix «Игра в Кальмара». Вопрос о том, вредно ли для нас насилие на экране, был тщательно изучен. По общему мнению, это может иметь негативные последствия. Но вопросу о том, почему нас так тянет наблюдать за насилием, было уделено гораздо меньше внимания.
Смерть, кровь и насилие всегда притягивали толпу. Древние римляне стекались на бойню в Колизей. В более же поздние века популярностью пользовались публичные казни. В современную эпоху, например, есть кинорежиссёр Квентин Тарантино (Quentin Tarantino), считающий, что: «В кино насилие — это круто. Мне это нравится». И многие из нас, похоже, с ним согласны. Исследование высокодоходных фильмов показало, что в 90% случаев главный герой был вовлечён в насилие. Большинство же американцев любят фильмы ужасов и смотрят их несколько раз в год.
Кто это смотрит?
Некоторым людям больше нравятся агрессивный контент, чем другим. Будучи мужчиной, агрессивным и обладающим меньшим сочувствием, вы с большей вероятностью будете получать удовольствие от просмотра насилия на экране. Существуют также определённые черты характера, связанные с любовью к жестоким медиа. Экстраверты, ищущие азарта, и люди, более открытые к эстетическому опыту, больше любят смотреть жестокие фильмы.
И наоборот, люди с высоким уровнем дружелюбия, характеризующиеся смирением и сочувствием к другим, как правило, меньше любят агрессивный контент.
… но почему?
Одна из теорий состоит в том, что наблюдение за насилием является катарсисом, истощающим нашу избыточную агрессию. Однако эта идея недостаточно подкреплена доказательствами. Когда рассерженные люди смотрят материалы с насилием, они становятся ещё более злыми.
Более поздние исследования, основанные на изучении фильмов ужасов, показывают, что существует три категории людей, которым нравится смотреть насилие, каждая со своими собственными причинами.
Одну группу окрестили «адреналиновыми наркоманами» («adrenaline junkies»). Эти искатели сенсаций хотят новых и интенсивных переживаний и, скорее всего, испытывают прилив сил от просмотра насилия. В эту группу могут входить люди, которым нравится наблюдать за тем, как страдают другие. Садисты больше, чем обычно, чувствуют боль других людей, получая от неё удовольствие.
Другой группе нравится наблюдать за насилием, потому что они чувствуют, что они чему-то могут научиться. В хоррор-исследованиях таких людей называют «сжимающими кулаки» («white knucklers»). Как и адреналиновые наркоманы, они испытывают сильные эмоции от просмотра ужасов. Но им не нравятся эти эмоции. Они терпят это, потому что чувствуют, что это помогает им узнать что-то о том, как выжить.
Это немного похоже на доброкачественный мазохизм, удовольствие от неприятных, болезненных переживаний в безопасном контексте. Они считают, что «Если мы сможем терпеть некоторые боли, мы сможем чего-то добиться». Подобно тому, как «тяжёлые» дискомфортные комедии могут научить нас социальным навыкам, наблюдение за насилием может научить нас навыкам выживания.
Последняя группа, по-видимому, получает оба набора преимуществ. Им нравятся ощущения, возникающие при просмотре насилия, и они чувствуют, что чему-то учатся. В жанре ужасов таких людей называют «тёмными коперами» («dark copers»).
Идея о том, что людям нравится смотреть безопасные сцены насилия на экране, потому что они могут нас чему-то научить, называется «теорией симуляции угрозы» («threat simulation theory»). Это согласуется с наблюдением о том, что люди, которых больше всего привлекает наблюдение за насилием (агрессивные молодые люди), также с наибольшей вероятностью сталкиваются с таким насилием или проявляют его.
Изображение: Netflix
Наблюдение за насилием с безопасного дивана может быть способом подготовиться к жестокому и опасному миру. Следовательно, насилие привлекает по уважительной причине. Интересно, что недавнее исследование показало, что поклонники ужасов и болезненно любопытные люди оказались более психологически устойчивыми во время пандемии COVID-19.
Неужели нам нравится насилие?
Есть причины пересмотреть, насколько нам нравится наблюдать за насилием как таковым. Например, в одном исследовании учёные показали двум группам людей фильм 1993 года «Беглец». Одной группе показали неотредактированный фильм, а другой — версию, в которой все сцены насилия были вырезаны. Несмотря на это, фильм понравился обеим группам одинаково.
Этот вывод был подтверждён другими исследованиями, которые также показали, что удаление графического насилия из фильма не делает его менее привлекательным для людей. Есть даже свидетельства того, что людям нравятся ненасильственные версии фильмов больше, чем жестокие.
Многие люди могут наслаждаться чем-то, что совпадает с насилием, а не самим насилием. Например, насилие создаёт напряжение и неизвестность, что может быть тем, что люди находят привлекательным.
Другая возможность состоит в том, что людям нравится действие, а не насилие. Наблюдение за насилием также даёт прекрасную возможность осмыслить смысл жизни. Наблюдение за насилием позволяет нам задуматься о человеческом состоянии — опыте, который мы ценим.
Есть и другие теории. «Теория передачи возбуждения» («Excitation transfer theory») предполагает, что наблюдение за насилием вызывает у нас возбуждение, чувство, которое сохраняется до конца шоу, делая конец более приятным. «Гипотеза запретного плода» («forbidden fruit hypothesis») предполагает, что насилие считается запрещённым, что делает его привлекательным. В соответствии с этим предупреждающие надписи повышают интерес людей к программам с насилием.
Наконец, может быть, что нам просто нравится смотреть не насилие, а оправданное наказание. Действительно, всякий раз, когда люди ожидают возможности наказать преступников, центры вознаграждения в их мозгу загораются, как ярмарочные площади. Тем не менее, менее половины случаев насилия на телевидении совершается по отношению к злодеям.
Политические мотивы?
Всё это наводит на мысль, что медиа-компании могут подвергать нас насилию, которого многие из нас не хотят или в котором не нуждаются. Следовательно, нам следует подумать о том, какие ещё корпоративные, политические или идеологические факторы давления могут поощрять экранное насилие во всём мире.
Например, правительство США проявляет пристальный интерес к Голливуду и оказывает на него влияние. Изображение насилия может сформировать наше согласие с политикой правительства, побудить нас признать законность государственной власти и государственного насилия и помочь определить, кто является «достойными жертвами».
Однако сообщения, посылаемые с помощью насилия на экране, могут привести к тому, что мы потеряем связь с реальностью. Когда уровень преступности падает, насилие на экране может заставить нас думать, что преступность растёт. Фильмы также лгут о реальном воздействии насилия на человеческий организм — почти 90% насильственных действий не показывают реальных физических последствий для жертвы. Фильмы также могут скрыть реальность мужского насилия в отношении женщин и детей.
Американский политолог Сэмюэл Хантингтон (Samuel Huntington) однажды написал, что «Запад завоевал мир не превосходством своих идей … а, скорее, благодаря своему превосходству в применении организованного насилия. Жители Запада часто забывают об этом факте; люди, не принадлежащие к западному миру, никогда этого не делают». Мы должны постоянно осознавать, как фейковое насилие на наших экранах служит реальному насилию в нашем мире.
