Человечество — это, как предполагают некоторые учёные умы, результат 4 миллиардов лет эволюции.
От самовоспроизводящихся молекул в архейских морях и безглазых рыб в кембрийских глубинах, до динозавров и млекопитающих, а также нас самих — всему этому способствовала эволюция.
Изображение: unsplash.com
Организмы размножаются несовершенно. Ошибки, допущенные при копировании генов, иногда делали их лучше приспособленными к окружающей среде, поэтому эти гены, как правило, передавались по наследству. Затем последовало новое размножение и новые ошибки, и этот процесс повторялся на протяжении миллиардов поколений. Наконец появился Homo sapiens. Но мы точно не конец этой истории. Эволюция не остановится на нас, и мы, возможно, даже будем развиваться быстрее, чем когда-либо.
Трудно предсказать будущее. Мир, вероятно, изменится так, как мы не можем себе представить. Но мы всё же можем сделать обоснованные предположения. Как это ни парадоксально, лучший способ предсказать будущее — это, вероятно, оглянуться в прошлое и предположить, что прошлые тенденции сохранятся в будущем. Это наводит на некоторые удивительные мысли о нашем будущем.
Мы, вероятно, как считает Николас Р. Лонгрич (Nicholas R. Longrich), старший преподаватель палеонтологии и эволюционной биологии Университета Бата (Англия), будем жить дольше и станем выше, а также будем иметь более лёгкое телосложение. Мы, скорее всего, будем менее агрессивными и более покладистыми, но у нас будет меньше мозгов. Немного похожие на золотистого ретривера, мы будем дружелюбными и весёлыми, но, возможно, не настолько чем-либо заинтересованными. По крайней мере, это одно из возможных будущих. Но чтобы понять, почему учёный так думает, нужно обратиться к биологии.
Конец естественного отбора?
Некоторые ученые утверждают, что расцвет цивилизации положил конец естественному отбору. Это правда, что селективное давление, которое доминировало в прошлом — хищники, голод, чума, войны — в основном исчезло.
Голод и недостаток еды в значительной степени были прекращены благодаря высокоурожайным культурам, удобрениям и планированию семьи. Насилие и войны встречаются реже, чем когда-либо в прошлом, несмотря на современные вооружённые силы с ядерным оружием, а может быть, и благодаря им. Львы, волки и саблезубые кошки, которые охотились на нас под покровом ночи, находятся под угрозой исчезновения или вовсе вымерли. Эпидемии, унесшие миллионы жизней, — оспа, «Чёрная смерть», холера — были укрощены вакцинами, антибиотиками и чистой водой.
Но эволюция не остановилась, теперь ею движут другие вещи. Эволюция — это не столько выживание наиболее приспособленных, сколько рождение наиболее приспособленных. Даже если природа с меньшей вероятностью убьёт нас, нам всё равно нужно найти партнёров и вырастить детей, именно поэтому теперь половой отбор отыгрывает важную роль в нашей эволюции.
И если природа больше не контролирует нашу эволюцию, то неестественная среда, которую мы создали, — культура, технологии, города — порождает новое давление на отбор, совсем не похожее на то, с чем мы сталкивались в ледниковый период. Мы плохо приспособлены к этому современному миру, из этого следует, что нам придётся приспосабливаться.
И этот процесс уже начался. Когда наш рацион питания изменился, включив в него зерновые и молочные продукты, у нас появились гены, которые помогают нам переваривать крахмал и молоко. Когда плотно заселённые города создавали условия для распространения болезней, распространялись и мутации устойчивости к болезням. И по какой-то причине наш мозг стал меньше. Неестественная среда создаёт неестественный отбор.
Чтобы предсказать, к чему это приведёт, давайте обратимся к нашему прошлому, изучив тенденции эволюции за последние 6 миллионов лет. Некоторые же тенденции, скорее всего, сохранятся в будущем, особенно те, которые возникли за последние 10 тысяч лет, после того как были изобретены сельское хозяйство и цивилизация.
Мы также сталкиваемся с новым селективным давлением, таким как снижение смертности. Изучение прошлого здесь не поможет, но мы можем увидеть, как другие виды реагировали на подобное давление. Эволюция домашних животных может быть особенно актуальной — возможно, мы даже становимся своего рода одомашненными обезьянками, но, что любопытно, прирученными нами самими.
Лонгрич в этой статье далее будет использовать этот подход, чтобы делать некоторые прогнозы, хотя и не всегда с высокой степенью достоверности. То есть будет строить предположения.
Продолжительность жизни
Люди почти наверняка эволюционируют, чтобы жить дольше — намного дольше. Жизненные циклы эволюционируют в зависимости от уровня смертности и вероятности того, что хищники и другие угрозы убьют вас. Когда уровень смертности высок, животные должны воспроизводить молодняк или вообще не размножаться. Также в таком случае нет никаких преимуществ в эволюционирующих мутациях, которые предотвращают старение или рак, так как вы вряд ли проживёте достаточно долго, чтобы их использовать.
Когда же смертность низкая, всё наоборот. Лучше не торопиться с достижением половой зрелости. Также полезно иметь приспособления, увеличивающие продолжительность жизни и фертильность, что предоставляет вам больше времени для размножения. Вот почему животные, которым не особо подвержены угрозам, исходящим со стороны хищников, — животные, живущие на островах или в океанских глубинах, или просто имеющие крупные размеры — имеют большую продолжительность жизни. Гренландские акулы, галапагосские черепахи и гренландские киты достигают половой зрелости поздно и могут жить веками.
Ещё до возникновения цивилизации люди отличались от обезьян благодаря низкой смертности и более длительной продолжительности жизни. Охотники-собиратели, вооружённые копьями и луками, могли защищаться от хищников; совместное же использование еды предотвратило голод. Так у нас развилась задержка половой зрелости и большая продолжительность жизни — до 70 лет.
Тем не менее в прошлом детская смертность была высокой — к 15 годам она приближалась к 50% и более. Средняя продолжительность жизни составляла всего 35 лет. Даже после расцвета цивилизации детская смертность оставалась высокой вплоть до 19 века, а ожидаемая продолжительность жизни снизилась — до 30 лет — из-за эпидемий и голода.
Затем, за последние два столетия, благодаря улучшению питания, медицины и гигиены смертность среди молодёжи в большинстве развитых стран снизилась до менее 1%. Ожидаемая продолжительность жизни выросла до 70 лет во всем мире и до 80 лет в развитых странах. Это увеличение связано с улучшением здоровья, а не с эволюцией, но оно готовит почву для эволюции, чтобы увеличить продолжительность нашей жизни.
Теперь нет никакой необходимости в раннем размножении. Во всяком случае, годы обучения на врача, генерального директора или плотника стимулируют откладывание этого дела на потом. А поскольку продолжительность жизни удвоилась, адаптация для увеличения продолжительности жизни и детородного возраста теперь выгодна. Учитывая, что всё больше и больше людей доживает до 100 или даже 110 лет (рекорд — 122 года), есть основания полагать, что наши гены могут эволюционировать до тех пор, пока среднестатистический человек будет жить 100 или даже больше лет.
Размер и сила
Животные часто со временем увеличиваются в размерах; эта тенденция наблюдается у тираннозавров, китов, лошадей и приматов, включая гомининов.
Ранние гоминины, такие как Australopithecus afarensis и Homo habilis, были маленькими, от 120 до 150 см в высоту. Более поздние гоминиды — Homo erectus, неандертальцы, Homo sapiens — стали выше. В исторические времена мы продолжали набирать рост, отчасти за счёт улучшения питания, но, похоже, гены тоже эволюционируют.
Почему мы стали большими, непонятно. Отчасти смертность может способствовать эволюции размеров; рост требует времени, поэтому более длительная жизнь означает больше времени для роста. Но человеческие самки также предпочитают высоких самцов. Таким образом, как более низкая смертность, так и сексуальные предпочтения, скорее всего, приведут к тому, что люди в будущем станут выше ростом. Сегодня самые высокие люди в мире находятся в Европе, а точнее в Нидерландах. Здесь мужчины в среднем 183 см; женщины 170 см. Когда-нибудь большинство людей станут такими же высокими или ещё выше.
Изображение: unsplash.com
По мере того, как мы становились выше, мы становились более грациозными. За последние 2 миллиона лет наши скелеты стали более лёгкими, поскольку мы меньше полагались на грубую силу и больше на инструменты и оружие. Когда сельское хозяйство вынудило нас прекратить перемещение в поисках добычи, наша жизнь стала более оседлой, поэтому плотность нашей костной ткани снизилась. По мере того как мы будем проводить больше времени за столами, клавиатурами и рулевыми колёсами, эти тенденции, скорее всего, сохранятся.
Люди также уменьшили свои мышцы по сравнению с другими обезьянами, особенно в верхней части тела. Вероятно, это будет продолжаться и дальше. Нашим предкам приходилось убивать антилоп и выкапывать корни; позже они возделывали и жали на полях. Современная работа всё чаще требует работы с людьми, словами и кодом — для этого нужны мозги, а не мышцы. Даже для рабочих — фермеров, рыбаков, лесорубов — такие машины, как тракторы, гидравлика и бензопилы, теперь берут на себя большую часть работы. По мере того как физическая сила становится менее необходимой, наши мышцы будут продолжать сокращаться.
Наши челюсти и зубы тоже стали меньше. Раньше у травоядных гомининов были огромные коренные зубы и нижние челюсти для измельчения волокнистых овощей. Когда мы перешли на мясо, а затем начали готовить пищу, челюсти и зубы уменьшились. Современную обработанную пищу — куриные наггетсы, биг-маки, мороженое и т.д. — нужно ещё меньше пережевывать, поэтому челюсти будут продолжать сокращаться, мало того, мы, скорее всего, лишимся зубов мудрости.
Красота
После того, как 100 тысяч лет назад люди покинули Африку, отдалённые племена человечества оказались изолированными пустынями, океанами, горами, ледниками и огромным расстоянием. В разных частях мира различное давление на отбор — разный климат, образ жизни и стандарты красоты — заставляло нашу внешность развиваться по-разному. Племена развили отличительный цвет кожи, глаз, волос и черт лица.
С ростом цивилизации и новыми технологиями эти группы населения снова были связаны. Завоевательные войны, строительство империй, колонизация и торговля, включая торговлю другими людьми, — всё это перемещало население, которое скрещивалось. Сегодня нас также связывают автомобильные, железнодорожные и воздушные перевозки. Бушмены для поиска партнёра ранее могли бы пройти более 60 км, мы же сейчас для этого можем преодолеть 6500 км. Мы всё больше становимся единым целым, так как население всего мира свободно смешивается. Это создаст мир гибридов — светло-коричневых, темноволосых, афро-евро-австрало-американо-азиатов, цвет кожи и черты лица которых приближаются к общемировому среднему показателю.
Половой отбор ещё больше ускорит эволюцию нашего внешнего вида. Поскольку большинство форм естественного отбора больше не действуют, выбор партнёра будет играть более важную роль. Люди могут стать более привлекательными, но более однородными по внешнему виду. Глобализированные средства массовой информации могут также создавать более единые стандарты красоты, подталкивая всех людей к единому идеалу. Половые различия, однако, могут быть преувеличены, если идеалом являются мужчины мужественной внешности и женщины женственной внешности.
Интеллект и характер
Наконец, наш мозг и разум, наша самая характерная человеческая черта, будут развиваться, возможно, кардинально. За последние 6 миллионов лет размер мозга гоминина увеличился примерно втрое, что обусловленно использованием инструментов, сложным обществом и языком. Может показаться неизбежным, что эта тенденция сохранится и в будущем, но, вероятно, это не так.
Изображение: unsplash.com
Вместо этого наш мозг становится меньше. В Европе размер мозга достиг своего пика 10 000-200 лет назад, как раз перед тем, как мы изобрели сельское хозяйство. Затем мозг стал меньше. У современных людей мозг меньше, чем у наших древних предшественников или даже у средневековых людей. Непонятно почему.
Вполне возможно, что жира и белка стало не хватать, как только мы перешли к сельскому хозяйству, что сделало выращивание и поддержание большого мозга более трудоёмким процессом. Мозги также энергетически затратны — они сжигают около 20% наших ежедневных калорий. В сельскохозяйственных обществах, где часто голодают, большой мозг может быть помехой.
Может быть, жизнь охотников-собирателей была требовательнее, чем нынешняя жизнь людей-сельскохозяйственников. В цивилизации вам не нужно быть хитрее льва и антилопы или запоминать каждое фруктовое дерево и водопой в пределах 1000 квадратных километров. Изготовление и использование луков и копий также требует мелкой моторики, координации, способности выслеживать животных и траектории движения — возможно, части нашего мозга, используемые для этих целей, стали меньше, когда мы перестали охотиться.
Или, может быть, жизнь в большом обществе специалистов требует меньше умственных способностей, чем жизнь в племени универсалов. Люди каменного века овладели многими навыками — охотой, выслеживанием, сбором растений, изготовлением лекарственных трав и ядов, производством инструментов, ведением войны, созданием музыки и магии. Современные люди выполняют меньшее количество специализированных ролей в рамках обширных социальных сетей, задействуя разделение труда. В цивилизации мы специализируемся на торговле, а во всём остальном полагаемся на других.
При этом размер мозга — это ещё не все: у слонов и косаток мозг больше, чем у нас, а мозг Эйнштейна был меньше среднего. У неандертальцев был мозг, сравнимый с нашим, но большая часть мозга была посвящена зрению и контролю над телом, что предполагает меньшую способность к таким вещам, как язык и использование инструментов. Поэтому неясно, насколько потеря массы мозга влияет на общий интеллект. Возможно, мы утратили одни способности, но усилили другие, более актуальные для современной жизни. Или же, быть может, мы сохранили вычислительную мощность за счёт меньшего количества нейронов меньшего размера.
Любопытно, что у домашних животных также развился мозг меньшего размера. Овцы, например, потеряли 24% массы своего мозга после одомашнивания; коровы — 26%; собаки — 30%. Это порождает тревожные вопросы. Может быть, в нас, как и в них, заложено желание пассивно плыть по течению (возможно, даже меньше думать), как прирученное животное.
Наш характер тоже должен развиваться. Жизнь охотников-собирателей требовала агрессии. Они охотились на крупных млекопитающих, убивали из-за партнёров и воевали с соседними племенами. Мы покупаем мясо в магазине и обращаемся в полицию и суды для решения споров. Если война и не исчезла, то сейчас на её долю приходится меньше смертей по отношению к населению, чем когда-либо в истории. Агрессию же теперь считают неадекватной чертой.
Изменение социальных моделей также изменит характер. Люди жили гораздо большими группами, чем другие приматы, образовывая племена охотников-собирателей численностью около 1000 человек. В современном же мире люди живут в огромных городах-миллионниках. В прошлом наши отношения были обязательно немногочисленны и часто длились всю жизнь. Теперь нас куда больше, мы часто, переезжая по работе и просто в процессе жизни, завязываем тысячи отношений, многие из которых мимолётны и всё чаще виртуальны. Такой мир подтолкнёт нас стать более общительными, открытыми и терпимыми. Тем не менее, навигация по таким обширным социальным сетям может также потребовать от нас большей готовности приспосабливаться к ним — быть более конформистскими.
Не все психологически хорошо приспособлены к такому существованию. Наши инстинкты, желания и страхи во многом схожи с предками каменного века, которые находили смысл в охоте и добыче пищи для своих семей, вражде с соседями и молитвах духам предков в темноте. Современное общество хорошо удовлетворяет наши материальные потребности, но в меньшей степени способно удовлетворить психологические потребности нашего примитивного мозга пещерного человека.
Изображение: alamy.com/The Picture Art Collection
Возможно, из-за этого всё больше людей страдают от психологических проблем, таких как одиночество, тревога и депрессия. Многие обращаются к алкоголю и другим веществам, чтобы с этим справиться. Естественный отбор против уязвимости к этим условиям может улучшить наше психическое здоровье и сделать нас как биологический вид более счастливыми. Но это может иметь свою цену. У многих великих гениев были свои демоны: такие лидеры, как Авраам Линкольн и Уинстон Черчилль, боролись с депрессией, как и учёные, такие как Исаак Ньютон и Чарльз Дарвин, а также художники, такие как Герман Мелвилл и Эмили Дикинсон. Некоторые, как Вирджиния Вулф, Винсент Ван Гог и Курт Кобейн, покончили с собой. Другие — Билли Холлидей, Джими Хендрикс и Джек Керуак — были уничтожены злоупотреблением психоактивными веществами.
Тревожной мыслью является то, что беспокойные умы будут удалены из генофонда, но, возможно, за счёт устранения той искры, которая создавала всех этих дальновидных лидеров, великих писателей, художников и музыкантов. Будущие люди, возможно, будут лучше приспособлены, но с ними будет меньше веселья и меньше шансов начать научную революцию — они стабильны, счастливы и скучны.
Новые виды?
Когда-то было 9 человеческих видов, теперь остались только мы. Но могут ли в процессе эволюции появиться новые человеческие виды? Чтобы это произошло, нам нужны изолированные популяции, подвергающиеся определённому селективному давлению. Расстояние больше не изолирует нас, но репродуктивная изоляция теоретически может быть достигнута посредством селективного спаривания. Если бы люди были культурно разделены — вступая в брак на основе религии, класса, касты или даже политики — вполне могли бы возникнуть отдельные популяции, даже виды.
Изображение: unsplash.com
В «Машине времени» писатель-фантаст Герберт Уэллс описал будущее, в котором классы создают отдельные виды. Высшие классы превратились в красивых, но бесполезных элоев, а рабочий класс превратился в уродливых подземных морлоков, которые восстали и поработили элоев.
В прошлом религия и образ жизни иногда приводили к возникновению генетически различных групп, как это видно, например, из еврейского и цыганского населения. Сегодня нас разделяет ещё и политика – но может ли она разделить нас генетически? Либералы теперь стремятся быть рядом с другими либералами, а консерваторы — рядом с консерваторами … и т.д..
Могло ли это создать два вида с инстинктивно разными взглядами? Скорее всего, нет. Тем не менее, в той мере, в какой культура разделяет нас, она может по-разному управлять эволюцией у разных людей. Если культуры станут более разнообразными, это может сохранить и увеличить генетическое разнообразие человека.
Странные новые возможности
До сих пор Николас Р. Лонгрич в основном рассматривал историческую перспективу, оглядываясь назад. Но в некотором смысле будущее может радикально отличаться от прошлого. Эволюция сама эволюционировала.
Одна из самых крайних возможностей — направленная эволюция, когда мы активно контролируем эволюцию нашего вида. Мы уже разводим себя, когда выбираем партнёров по внешности и характеру, которые нам нравятся. На протяжении тысячелетий охотники-собиратели устраивали браки, подыскивая хороших охотников для своих дочерей. Даже в тех случаях, когда партнёров выбирали дети, обычно ожидалось, что мужчины будут добиваться одобрения родителей невесты. Подобные традиции сохранились и сегодня в некоторых местах. Другими словами, мы воспитываем собственных детей.
И в будущем мы будем делать это с гораздо большим знанием того, что мы делаем, и с большим контролем над генами нашего потомства. Мы уже можем проверять себя и эмбрионы на наличие генетических заболеваний. Потенциально мы можем выбирать эмбрионы с желаемыми генами, как мы это делаем с сельскохозяйственными культурами. Было доказано, что прямое редактирование ДНК человеческого эмбриона возможно, но кажется отвратительным с моральной точки зрения, поскольку фактически превращает детей в субъектов медицинских экспериментов. И всё же, если бы такие технологии оказались безопасными, легко можно себе представить будущее, в котором вы были бы плохим родителем, если бы не наделили своих детей самыми лучшими генами.
Изображение: unsplash.com
Компьютеры также обеспечивают совершенно новое селективное давление. Своим погружением в смартфоны и ноутбуки мы делегируем решения о том, как будет выглядеть следующее поколение, компьютерным алгоритмам. Цифровой код теперь помогает выбирать, какой генетический код будет передаваться будущим поколениям, точно так же, как он формирует то, что вы транслируете или покупаете в Интернете. Это может звучать как мрачная научная фантастика, но это уже происходит. Наши гены контролируются компьютером, как и наши плейлисты. Трудно понять, к чему это ведёт, но многим наверняка интересно, разумно ли отдавать будущее нашего вида смартфонам, интернету и компаниям, стоящим за всем этим.
Во время дискуссии о человеческой эволюции обычно оглядываются в прошлое, как будто величайшие триумфы и вызовы были в далеком прошлом. Но по мере того как технологии и культура вступают в период ускоряющихся изменений, наши гены тоже вступают в период ускоряющихся изменений. Возможно, самые интересные части эволюции — это не происхождение жизни, динозавры или неандертальцы, а то, что происходит прямо сейчас, наше настоящее и наше будущее.
